ПАРИКАОБА: по следам меча и баклера

ПАРИКАОБА: по следам меча и баклера

В пятидесятых годах XX века, исследователь кавказских боевых искусств, грузинский академик Василий Элашвили завершил свою работу по изучению и фиксации древнего хевсурского боевого искусства – парикаоба. Его исследование и книга, изданная в 1956 году, стала первой и, как оказалось, последней попыткой систематизировать имеющееся боевое наследие. Последней, потому что именно в это десятилетие, хевсуры подверглись своеобразному «мягкому» гонению. Семьи горцев, проживающих в своих каменных крепостях со времен раннего Средневековья, принудительно, или обманом, выселяли на равнины, а заодно конфисковывали у них традиционное оружие – щиты, палаши и кольчуги. Одновременно с этим, и искусство парикаобы, не вписавшееся в спортивно-идеологическую стандартизацию, попало в разряд неперспективных, а, зачастую, и нежелательных видов вооруженных единоборств.

Таким образом, Василий Элашвили, фактически, наблюдал последнее массовое (всенародное) проявление этой боевой традиции.

Его книга представляет собой бесценный материал по снаряжению, технике, традиции, ритуалу и правилам парикаобы. Однако, Элашвили, воспринимая это искусство как нечто само собой разумеющееся, как древнее, родовое и неизменное, упустил в своем исследовании один из интереснейших нераскрытых моментов. А именно – он оставил без внимания историю парикаобы.

Между тем, вопрос истории этого явления, представляется не только интересным, но и довольно загадочным.

На эту загадочность я обратил внимание еще много лет назад, когда, в начале 90-х годов прошлого века, впервые познакомился с известным теперь документом, обозначаемый в специальной литературе как «Манускрипт 1.33». Эта северогерманская рукопись, датируемая, чаще всего, 1300 годом, является самым ранним из сохранившихся учебников фехтования. На 66 пергаментных листах изображены монахи, демонстрирующие технику владения мечом в комплекте с баклером – маленьким кулачным щитом. И, разглядывая эти рисунки, я вспомнил старые фотографии из учебника Элашвили, с которым, к тому времени, был хорошо знаком. А вспомнил я их потому, что в глаза бросилось одно сходство, которое показалось мне очень характерным. А именно: многие приемы бойцы исполняли с соединенными вместе руками – положение, при котором кулачный щит в левой руке прикрывал кисть правой. Какие точки соприкосновения могли быть у вполне современных хевсуров и немцев эпохи классического Средневековья, я не представлял, поэтому делать далеко идущие выводы поостерегся. Однако, об этом наблюдении упомянул в своей первой книге «История фехтования. На пути к вершине», вышедшей в 1998 году.

Но история на этом не закончилась. Спустя несколько лет, моя книга попала на глаза старшему научному сотруднику Российского Этнографического музея, хранителю оружейного фонда и, пожалуй, главному отечественному специалисту по кавказскому вооружению Денису Шереметьеву.

Увидев абзац про парикаобу (единственное, кстати, упоминание о Кавказе в этой книге), Денис Александрович отнесся к нему неожиданно серьезно. А при нашем личном знакомстве, которое состоялось спустя лет десять, он рассказал о своем взгляде на этот вопрос.

Оказывается, по его мнению, любой традиционной культуре, обычай равного поединка, возведенный в степень системной подготовки, не очень свойственен (эта же мысль, проскальзывает, кстати, и у Элашвили). Равный (честный) поединок – судный бой, рыцарский турнир, дуэль – есть продукт буржуазных и сословных культур, цивилизации, характерного гуманистического видения. Для человека же традиционной культуры, в поединке важнее некие гаранты победы, физической защиты своей жизни, семьи, рода, селения, нежели равенство шансов, промысел высших сил, кровопролитие во имя чести или самопожертвование. Такими гарантами могли стать неожиданное нападение, лучшее вооружение, численное превосходство… Если смотреть на парикаобу с этой точки зрения, то ее местонахождения на Кавказе, в самом сердце традиционной культуры, не вполне оправдано. Правда, парикаоба способна быть кузницей воинского мастерства, готовя бойцов для защиты семьи, клана, страны. Это качество индивидуального боевого искусства, могло оправдать его культивацию в данном (пограничном) регионе. Но это не исключает предположение, что сама идея честного единоборства с равным оружием, все-таки, залетела в Кавказские горы извне.

Только вот откуда? И вот, на помощь подобным рассуждениям, приходит то самое сходство техники парикаоба и манускрипта 1.33. И хотя я, в свое время, не представлял, как элементы западноевропейской боевой культуры могли проникнуть в Хевсуретию, при ближайшем рассмотрении достаточно очевидный ответ на этот вопрос имеется. Такому проникновению могли способствовать генуэзские купцы, которые, в течение нескольких столетий наполняли артефактами и признаками своей культуры практически весь Северный Кавказ и даже сумели основать здесь свои колонии.

Таким образом, в русле этого изыскания, выстроилась довольно красивая гипотеза: в XIII или первой половине XIV века, генуэзские купцы завезли оригинальную технику поединка с использованием меча и кулачного щита на Кавказ, где его облюбовали горцы, увидев в новом способе фехтования хорошее средство воинского воспитания. Техника, зарожденная в Западной Европе, прижилась, адаптировалась к особенностям местного рельефа, а затем, можно сказать, застыла, законсервировалась в уникальном культурном заповеднике Кавказского хребта.

Красиво. Но, очевидно, бездоказательно. Вся гипотеза выстроена лишь на внешнем сходстве и потенциальной возможности такого развития событий. А этого, для хорошей истории, явно недостаточно.

И так бы и оставаться этой гипотезе красивой но бездоказательной легендой, если бы, наконец, я не собрался в Хевсуретию, для того чтобы повторить путь Василия Элашвили и лично увидеть все, что осталось от парикаобы. А перед поездкой, мне пришлось снова собрать и систематизировать все имеющиеся у меня сведения об этом искусстве, и, самое главное, попытаться заранее разузнать о его состоянии на сегодняшний день. В этом мне очень помогли мои грузинские друзья. И, благодаря этой работе, количество более или менее прозрачных намеков на западноевропейские корни кавказского боевого искусства, неожиданно заметно возросло.

Для начала я поинтересовался, как на самом деле называется предмет, который хевсуры используют для фехтования. Оказалось, что в книге Василия Элашвили название этого оружия не приводится, а сам он использует термины «шашка» и «палаш». По словам одного из его последователей, он даже придумал авторский термин «палашеобразная шашка». Именно таким словосочетанием Элашвили попытался передать на русском языке конструктивные и технические характеристики этого предмета, который, на самом деле, не является ни палашом, ни шашкой.

А сами грузины (по крайней мере, современные), не вдаваясь в детали, называют эту «палашеобразную шашку» словом «хмали». В узком смысле, хмали означает сабля. Но, вероятно, так грузины могли называть любое оружие с длинным клинком. Это значит, что можно безошибочно применить такое название и к хевсурскому клинку.

Однако, у самих хевсур есть свое собственное название для этого оружия – «прангули». И вот тут начинается самое интересное. Дело в том, что в переводе с грузинского, прангули означает… французский! Учитывая, что на Кавказе в Средние века словом «франки» обозначали вообще всех европейцев, по смыслу это название можно перевести более обобщенно – европейский. Но в любом случае, такое название оружия очень усиливает позиции идеи об европейских корнях парикаобы.

Правда, возможно и другое прочтение. Последователь Василия Элашвили Юрий Кеинашвили пытался найти свою логику в этом термине. И, кажется, нашел. В беседах со своими учениками (мне это известно со слов одного из них), он говорил, что с учетом хевсурского диалекта, слово «прангули» можно перевести не как «французский», а как «изогнутый».

Может быть и так, если бы не одно «но». Дело в том, что изгиб хевсурской прангули настолько незначительный, что использование этого качества в названии, мне представляется совершенно нелогичным.

Неужели же действительно семена парикаобы залетели на Кавказ из средневековой Европы, и мое давнишнее наблюдение, касающееся внешнего сходства этого искусства с Манускриптом, 1.33 оказалось не таким уж беспочвенным?

Разобравшись с этимологией оружия, я обратился к основным доступным работам, посвященным Хевсуретии. И, тут же столкнулся с теорией, основанной на записях российского этнографа второй половины XIX века Арнольда Зиссермана, согласно которой, хевсуры есть ни кто иные, как потомки крестоносцев, которые бывали в этих краях в XII – XIII веках. Правда, доказательная база у Зиссермана тоже не самая мощная. В своих выводах он опирался, в первую очередь, на многочисленные изображения крестов, на национальной одежде хевсур, а так же на то, что они, в отличие от своих соседей продолжали использовать щиты и кольчуги. Во всяком случае, грузинские историки эту теорию не поддерживают, считая ее беспочвенной.

Однако, в остальном мире идея связи хевсур с крестоносцами достаточно популярна. Одним из очередных подтверждений этому стал документальный фильм, который так и называется «На земле потерянных крестоносцев», снятый украинским режиссером Лесей Калинской на базе Нью-Йоркского Университета. Современные сторонники теории Зиссермана обращают внимание и на характерную антропологию хевсур (мезокефалы выше среднего роста с голубыми или серо-зелеными глазами и светло-русыми волосами), и на сходство материальных, религиозных и социальных культур, а так же на то, что в языке хевсуров присутствуют заимствования из французского.

Для меня же эта информация означало только одно: у европейских боевых школ, кроме путешествий генуэзских купцов, мог быть еще один путь на Кавказ…

Снабженный новой информацией и новыми поводами к еще большим размышлениям, я, наконец, и сам отправился в путь. Наша команда, состояла из четырех человек. Кроме меня, в экспедиции приняли участи преподаватель фехтования Галина Чернова, специалист по рукопашному и ножевому бою Дмитрий Каминский и известный журналист Анастасия Долгошева. Нам удалось побывать в Хевсуретии, проводя ночи в ее старинных каменных крепостях, познакомиться с уникальными людьми и опробовать технику парикаобы на себе. Оказывается, эта боевая традиция, хоть и подверглась сильнейшему прессингу с 50-х годов прошлого века, все-таки, дожила до наших дней, и сегодня, даже находится на некотором подъеме, связанным с процессами становления национального самосознания, интереса к собственной истории, в том числе и боевой.

Во время наших тренировок с нами работали сильнейшие специалисты в этой области – президент федерации Грузинских Боевых Искусств Нукри Мчедлишвили, и преподаватели: Георгий Кокошашвили и Нодар Лурсманашвили.

А в последний день нашего пребывания в Грузии я спросил у наших учителей: а что, собственно, означает само слова «парикаоба»? Есть ли у него какое-нибудь значение?

– А как же – ответил мне Георгий – название парикаоба происходит от слова «пари», что по-хевсурски означает… щит!

По-хевсурски!? Да ведь это чистейший латинский корень, вошедший в английский, французский, итальянский и многие другие европейские языки именно с этим значением! Более того, в современной международной фехтовальной терминологии, защита обозначается именно словом «parade», да и в русском широко используется однокоренное «парировать».

Что же это? Еще одно указание на европейские корни кавказского боевого искусства? Или просто еще одно совпадение?

Подводя итог своих изысканий, я должен признать, что ясных, бесспорных доказательств происхождения парикаобы от европейских техник меча и баклера я, конечно, не обнаружил. Но, с другой стороны, в области нематериальной культуры, к которой, несомненно, относится и культура боевая, какие бы то ни были бесспорные доказательства вообще редкость. Да, я не видел ни одного старинного документа, гласящего, что в таком-то году от Рождества Христова, учителя фехтования из Европы переправились через Кавказский хребет и принялись преподавать свое искусство местным горцам.

Но возвращаясь к сумме предположений и совпадений, мы, как минимум, должны вспомнить поговорку про то, что дыма без огня не бывает. Ведь если,

1. В эпицентре традиционной культуры, появляется развитая школа равного поединка;
2. Многие позиции которого в точности повторяют позиции из северогерманского трактата 1300 года;
3. А в качестве оружия используется длинноклинковый предмет с говорящим названием «французский»;
4. Да и название этой школы содержит в себе латинский корень;
5. А пути ее возможного прихода на Кавказ достаточно очевидны,

то не означает ли это, что мы действительно можем иметь дело с единственной реально дожившей до наших дней ветвью средневекового европейского фехтования?

И если Кавказ славиться своими долгожителями, то не пора ли ему прославиться и долголетием боевых школ?